Шел десятый год от пришествия Советов. Уже победоносно завершилась Гражданская война, провалилась иностранная интервенция, а на месте Российской Империи возник Союз Советских Социалистических Республик – первое в мире государство рабочих и крестьян, напрочь отделившее от себя церковь. Однако, «опиум для народа» по-прежнему дурманил мозги трудящихся. И ладно бы только темной крестьянской массы. Религиозный туман все еще клубился и в головах рабочих. Пуще того – он заволакивал классовое сознание даже представителей пролетарского авангарда – большевиков! Например, члена ВКП(б) с двухлетним партийным стажем товарища Майорова, служившего в охране Волжского моста. Этот, с позволения сказать, коммунист, додумался в тайне от товарищей окрестить своего ребенка, а потом устроил по этому поводу попойку, за что и получил выговор по партийной линии. Однако вместо того, чтобы проявить пролетарское смирение и искупить вину покаянием, этот падший партиец явился в ячейку и заявил: «Или исключайте меня из партии, или снимайте выговор!»

Вот тут ему все и припомнили: и систематическое непосещение партсобраний, и прогулы занятий в политшколе, и уклонение от выполнения партнагрузки. Хотя, видит ЦК, ячейка, как могла, старалась уберечь его от божеских искушений, всячески вовлекая в партийную работу вплоть до избрания членом бюро и включения в комиссию самопроверки. Но все было тщетно – от любой общественно-партийной работы Майоров отлынивал. И вот результат – крестины собственного ребенка.

В итоге, проявив к падшему товарищу партийное милосердие, за «некоммунистические поступки и как балласт» его единогласно исключили из рядов ВКП(б) и тем самым избавили от дальнейшего грехопадения.

Впрочем, сотрудник охраны моста в своем богоискательстве оказался не одинок: на 1 января 1927 года в Ульяновской губернии было зарегистрировано 615 общин и групп православных верующих, придерживавшихся староцерковного течения и еще 28, исповедовавших так называемое синодальное.

До 1922 года Русскую православную церковь возглавлял Патриарх Тихон. В 1923 году состоялся Всероссийский Церковный Собор, который встал на обновленческую линию и своим постановлением расколол РПЦ на два течения. Большая часть верующих, примерно две трети, придерживаясь старого церковного уклада, пошла за Патриархом Тихоном и стала называться Тихоновскй. А оставшаяся треть примкнула к обновленцам, при­зна­вавшим «спра­вед­ли­во­сть совер­шив­ше­го­ся в стра­не со­ци­аль­но­го пе­ре­во­ро­та» и тесно со­труд­ни­чавших с советской властью.

Наряду с этими основными направлениями, существовали и мелкие группы, как, например, Антониевцы, Возрожденцы, Древне-Апостольские общины и пр.

Со смертью Патриарха Тихона, Тихоновское течение сменило название на староцерковническое. А обновленческая группа, превратившись из живоцерковников в синодальную, стала сильно убывать. Мелкие же группы (Антониевцы и пр.) совершенно исчезли. Кроме тех и других к православным относились также старообрядческие общины, которых в губернии насчитывалось 77. В том числе «половцев» – 25 и «беспоповцев» – 53.

Было также 39 магометанских (мусульманских) религиозных сообществ, одно католическое, два протестантских и три иудейских. И уж совсем экзотические – одна реалистическая и две мистические секты. Плюс две «прочих». Итого: 739 религиозных и культовых организаций, общин и сообществ. Из них 720 - православных христианских.

Практически все эти конфессии обладали собственными культовыми сооружениями. В распоряжении староцерковников был 521 храм, у обновленцев – 31, у старообрядцев – 32 молельных здания. Работало также 49 магометанских мечетей, один католический и два протестантских костела, а также одна синагога. Два своих помещения имели даже сектанты. Правда, за 1924-1926 годы восемь культовых зданий сгорело.

Однако отправление служб не ограничивалось только стенами храмов и молитвенных домов. За период с 1 апреля 1925 по 1 января 1927-го по всей губернии властью были выданы 49 разрешений на хождение икон, 14 – на проведение крестных ходов и 3 – на прочие процессии религиозного характера.

Что касается самого Ульяновска, то здесь процесс раскольничества пошел уже в самой староцерковной группе, которая тоже распалась на два течения. Одно, во главе с епископом Виссарионом, признавало зарегистрированный в Москве Высший Временный Церковный Совет, возглавлявшийся Митрополитом Григорием, по имени которого его и стали называть Григорьевским. А другое, МВВЦС не признавшее, отошло к Митрополиту Сергию. Организованный им в Москве «Патриарший Священный Синод» назначил править Ульяновской епархией Алатырского епископа Иокима, но тот ее в Губенрском административном отделе не зарегистрировал, то есть оставил как бы на нелегальном положении.

Вследствие вышеназванных процессов, в ведении сторонников Виссариона по Ульяновску осталось лишь пять религиозных обществ. А Иоакима (обновленца) – два. И еще 14 общин признавали последнего лишь епископом Алатырским.

Однако, несмотря на эту административную неразбериху, верующие жители Ульяновска по-прежнему имели возможность ходить на службы в храмы, которых в городе насчитывалось 23, в том числе 18 каменных и 5 деревянных. Плюс четыре православные часовни и одна старообрядческая деревянная церковь. Действовали также две мечети, по одной кирхе – лютеранской и евангелических христиан, один польский костел и одна синагога (и то, и другое – из дерева).

При этом все перечисленные сооружения принадлежали государству и были переданы религиозным организациям по договорам во временное пользование. Кроме каменной церкви на территории бывшего Спасского женского монастыря, находившейся в ведении Губмузея.

Таким образом, на десятом году своего существования Советская власть отказалась от кровавой и бескомпромиссной войны с церковью. Но, внешне смирившись с ее существованием, с помощью антирелигиозной пропаганды, а также играя на противоречиях, интригах и амбициях церковных иерарахов, постепенно выдавливала религиозный фактор из сознания трудящихся и из общественно-политической жизни страны. Однако, как показало время, до конца выдавить так и не смогла.

Источники:

ГАНИ УО Ф. 13, оп. 1, т.1. Д. 775. Л.14,14 об., 15.

ГАНИ УО Ф. 1, оп. 1. Д. 1292. Л. 1, 2.

Владимир Миронов